В Вероне бьются насмерть ненависть и нежность

Екатерина ШАКШИНА, 11 марта 2016

Бал, где вместе с гостями танцуют платья «эпохи Возрождения». Фото: Антон БУЦЕНКО.

Свой первый на екатеринбургской сцене трёхактный спектакль представил хореограф Вячеслав САМОДУРОВ. Постановка художественного руководителя балетной труппы Театра оперы и балета (пр. Ленина,46а) — cобственное решение музыкальной и драматургической классики Сергея ПРОКОФЬЕВА и Уильяма ШЕКСПИРА. В его балете бессмертный сюжет танцует дуэтом с быстротекущим «смертным» сегодняшним днём. Здесь это драматичное и гармоничное, парадоксально нерасторжимое партнёрство. А в итоге солирует вечность, которая презрев злобные свары, кровавые драки, отринув даже саму смерть, оставляет в живых любовь.

Счастливого финала, который в первоначальном варианте балета написал композитор, нет и не может быть именно в этом спектакле. Его постановщики — балетмейстер Самодуров и дирижёр Павел КЛИНИЧЕВ — с Шекспиром не спорят и с Прокофьевым в согласии. Тревога, неотвратимость любви, неотвратимость трагедии звучат в музыке и «звучат» на сцене.

Оговорюсь сразу, мои впечатления — с генерального прогона спектакля 4 марта. Публика уже обрела другие — премьерные. Но, думаю, что образ нового балета, совершенствовавшийся, наверное, на двух представлениях 5 и 6 марта, и накануне уже был определён, выверен и ярок.

Смешение времён в спектакле, в которых, как ни печально, людские нравы неизменны, приём «театра в театре» — не ново для всех театральных жанров от драмы до мюзикла. Однако в новом балете «Ромео и Джульетта» такой «декларационный» выход танцовщиков в прологе на фоне красной конструкции, напоминающей одновременно и шекспировский театр «Глобус», и римский Колизей (художник-постановщик Энтони МАКИЛУЭЙН), по мере действия принимаешь и понимаешь. Чем дальше, тем сильнее артистов «затягивает» в иное время. Чем дальше, тем более они срастаются со своими персонажами. И очень скоро наступает момент истины, о котором поэт, переводивший «Ромео и Джульетту», сказал своими, не шекспировскими словами: «…Не читки требует с актёра, а полной гибели всерьёз».

Джульетта (Елена КАБАНОВА) и Ромео (Илья БОРОДУЛИН). Фото: Антон БУЦЕНКО.

Верона в спектакле «Ромео и Джульетта» с утра залита солнцем (автор световой партитуры Саймон БЕННИСОН). Улица танцует в лучах света вместе с молодёжью — парнями в серо-чёрных майках с принтами женских лиц (совсем не современных) и девушками в платьицах, легкомысленных, как и те, кто их надел. А вечером на балу у Капулетти, в менуэте танцуют даже длинные шлейфы платьев, через которые изящно перешагивают кавалеры. Художник по костюмам Ирэна БЕЛОУСОВА внесла в чёрно-красную сценографию колорит и силуэты итальянского кватроченто. На одном платье — профиль Данте, созданный БОТТИЧЕЛЛИ, на ткани другого — образы, наверное, с фресок ГИРЛАНДАЙО…

В той утренней драке простолюдины и отпрыски благородных семейств нарядами не отличимы. Музыка «темнеет», и появляется парень, от надменных движений которого исходит опасность. Тибальд (Виктор МЕХАНОШИН), в отличие от Меркуцио (Андрей ВЕШКУРЦЕВ), безудержного ёрника, находящего радость жизни в хорошей драке, — как шпага, нацелен ненавистью в чужака. Ритуальная, повторяющаяся сшибка «монтекки» и «капулетти», где даже девчонки идут под звон клинков врукопашную и с дрекольем, для него острое наслаждение реализованной ненависти. Его выход превращает драку веронской «шпаны» в битву гладиаторов — насмерть. И вот уже кого-то некрасиво оттаскивают за ноги с ристалища. Очень скоро Меркуцио, Тибальда ждёт та же участь. И леди Капулетти (Вероника СЕЛИВАНОВА) будет так смертельно горевать над телом Тибальда, кузена своей Джульетты, как горюют не по любимому племяннику, а по любимому. За ней тоже смертный грех.

Тибальд (Виктор МЕХАНОШИН). Фото: Антон БУЦЕНКО.

Партия каждого артиста оснащена зримыми подробностями переживаний. Так, благородный Ромео (Илья БОРОДУЛИН), ещё не коснувшись любимой, становится пластическим воплощением строчки: «О, быть бы на руке её перчаткой, перчаткой на руке!..» Вот они на расстоянии ладони, вот на расстоянии поцелуя. Джульетта (Елена КАБАНОВА) в первой сцене с кормилицей и в предпоследней с отцом танцует в белой фуфайке с вытянутыми рукавами. Этими рукавами её готовы усмирять, как сумасшедшую, сначала с безобидным посылом: пора из девчонки становиться леди, потом… В последней встрече с Парисом Джульетта не ненавидит навязанного жениха, смотрит с грустной улыбкой. Наверное, она могла бы его полюбить. Но эта Джульетта уже любит. И, как танцует-«говорит» Ромео, «мучительны и ненависть, и нежность». Вячеслав Самодуров исполнил заявленное намерение. Его балет — спектакль. Партии танцовщиков — роли.

Джульетта и Кормилица (Надежда ШАМШУРИНА). Фото: Антон БУЦЕНКО.